Был очень ясный день, яркий свет почти слепил глаза. Портьеры не были задёрнуты. Свет лился в комнату...
Тишина, странно усиливавшаяся приглушённым шумом с улицы, становилась все мучительнее. Казалось, она забиралась в узкий темный угол под стол рядом с покойным и силит там на корточках, будто ждёт, когда всякий живой шум, наконец, смолкнет и позволит мертвецу, лежащему в неудобной позе, выпрямиться, чтобы на сей раз умереть по-настоящему, а не наспех. Даже жёлтый свет, казалось замер, парализованный, остановленный на лету какой-то невдимой силой, и тишина стала более напряжённой, чем самая бурная жизнь. В какой-то момент мне почудилось, что я слышу, как на пол падают капли крови; но сил убедиться в том, что это не так, у меня не было...